Известный сценарист Джо Эстерхаз обратился с письмом к Мелу Гибсону, в котором высказал свое мнение и поделился соображениями о причинах конфликта, связанных с проектом об Иуде Маккавее. Выдержки из его 9-тистраничного послания читайте ниже. Мел, Я послал тебе первый вариант сценария к проекту "The Maccabees" 28 февраля текущего года и так и не дождался от тебя никакого ответа. Студия Warner Bros. в середине марта проинформировала меня, что не будет заниматься этим проектом. Один из руководителей студии сказал, что сценарий "бесчувственный" и в нем нет "ощущения триумфа" (с чем я категорически не согласен). Он сказал, что ты перезвонишь мне, но ты этого не сделал. Около двух лет я занимался исследованиями и написанием сценария, и я глубоко разочарован тем, что ты даже не потрудился отреагировать на мою работу. В связи с этим, я пришел к заключению, что у тебя не было и нет намерения снять фильм о Маккавее. Я уверен, ты объявил о проекте под фанфары – "Еврейское Храброе Сердце" - в попытке свести на нет продолжающиеся обвинения в антисемитизме, которые нанесли ущерб твоей карьере. Я пришел к заключению, что ты использовал меня, более того, прикрывался моим именем: за сценарии к двум фильмам – "Преданный" и "Музыкальная шкатулка" - Фонд Emanuel удостоил меня наградой Lifetime Achievement Award за освещение вопроса Холокоста в Венгрии; я занимался сбором средств для организации Anti-Defamation League в Лос-Анджелесе, которая подвергала жесткой критике твое поведение в последние годы. Я пришел к заключению, что причиной, по которой ты не собираешься снимать фильм об Иуде Макковее, является одна единственная – ты ненавидишь евреев. Сценарий, который я отослал тебе 28 февраля, был высоко оценен всеми, кому я его показывал, многие из которых – евреи. Так, Марк Гудер, глава студии Icon, компании, принадлежащей тебе, сказал главе IMC Джеффу Бергу: "Мне сценарий понравился, очень понравился. Я ничего не слышал о нем от Мела, но считаю, что мы должны заняться подготовительной работой в самое ближайшее время". Я согласился писать сценарий к "Еврейскому Храброму Сердцу" за куда меньший гонорар, чем обычно, несмотря на предостережения, которые я слышал от многих: "Мел Гибсон никогда не снимет этот фильм". Мне самому пришлось преодолевать собственные опасения на твой счет. Я защищал тебя ради твоих "Страстей Христовых", но после твоего ареста за вождение в нетрезвом виде, после того, как ты швырялся антисемитскими высказываниями в адрес арестовавшего тебя офицера, в своей книге Crossbearer (2008) я написал о тебе: "Сомнений нет. Мел – ярый антисемит, … разделяющий точку зрения Адольфа Гитлера". Но я надеялся (вопреки здравому смыслу), что, рассказав мне о своем желании снять фильм о Маккавее (потому что "я думаю, мне следует"), ты говорил от чистого сердца… что ты хочешь посредством этой истории извиниться за свои антисемитские высказывания, за которые тебя обвиняли в прошлом. Я думал, что ты искренен и применишь все свои режиссерские таланты, чтобы воплотить на экране эту мощную, весомую историю героизма Еврейского народа, которая со временем станет классикой кино. Время шло, в ходе работы, общаясь с тобой довольно близко и проводя много времени вместе, я понял, что совершил ошибку и стал сожалеть, что связался с тобой. Несколько раз я порывался уйти из проекта. Позволь мне напомнить о некоторых вещах, шокировавших меня. Ты постоянно называл евреев – жидами и "плутами из печи". Если мы обсуждали кого-нибудь, ты непременно спрашивал: "Он ведь жид, не так ли?" Ты говорил, что большинство "привратников" в американских компаниях – жиды, контролирующие своих боссов. Ты говорил, что Холокост "по большому счету – чушь собачья". Ты говорил, что в Торе есть посылы приносить в жертву христианских младенцев и детей. Наверное, самым твоим обескуражившим меня заявлением, были слова: "Что я хочу сделать с помощью этого фильма, так это обратить евреев в Христианство". Все время, пока я работал над сценарием (и у тебя дома в том числе), ты не переставал яростно высказываться в адрес своей бывшей подруги Оксаны Григорьевой, матери Люси, которую называл не иначе, как "эта дрянь" и "е…сука". Ты разыграл передо мной одну из сцен, в которой избил ее. При этом ты сказал, что "только слегка отшлепал ее"». После этого, по твоим словам, Оксана "в истерике" схватила Люси, и ринулась из дома. Ты продолжал ненавидеть Оксану и после того, как добился разрешения на опеку Люси: "Я хочу, чтобы эта тварь сдохла!" - орал ты. "Сдохла! Сдохла! Сдохла! Я не собираюсь делить с ней Люси! Я избавлюсь от нее. Никто и не узнает! Не хочу до конца дней жить подобным образом! Она настраивает Люси против меня! Она – зло! Ей придется исчезнуть! Сдохнуть!" Далее ты высказался еще убедительнее: "Я ее убью! Ее убьют!" Ты заявил, что подружился с двумя агентами ФБР (или бывшими агентами), и они помогут тебе убить ее. "Никто и не узнает"», - повторял ты. Ты даже грозился убить и мать Оксаны в придачу: "И от этой твари я тоже избавлюсь". В минувшем декабре ты пригласил меня с моей супругой Наоми посетить твое имение на Коста-Рике в составе других гостей. На мою просьбу взять с собой нашего 15-летнего сына, ты ответил согласием. По приезде, мой сын Ник, ты и остальные желающие отправились на море заняться серфингом. По дороге на пляж, ты обратился к моему сыну со словами: "Я хочу трахнуть ее (Оксану) в ж… и в процессе зарезать до смерти". Когда Ник передал нам твои слова, мы с Наоми пришли в ужас. Я не понимаю, как можно было произнести такие гнусные, отвратительные слова. И никогда не пойму, как можно было сказать их 15-летнему мальчику. Как можно было делиться порнографическими фантазиями, обитающими у тебя в голове, с ребенком? Ты бы сделал подобное со своими сыновьями? Наоми и я были свидетелями и других твоих откровений. Например, о Джоне Ленноне: "Я рад, что он мертв. Он заслужил, чтобы его пристрелили. Гребанный миссионер. Послушайте его песни. Imagine, ненавижу эту гребанную песню. Я рад, что он сдох". В течение двух ночей, пока мы не уехали из Коста-Рики, ты жег по полной. Ты орал. Ты вопил. Ты произносил шумные тирады. Ты впадал в ярость. Ты истерически хохотал. Ты крушил собственный дом. Ты нас всех напугал до смерти. Теперь я очень хорошо понимаю Оксану, которая "в истерике" схватила Люси и убежала из дома. На следующее утро мы тебя не видели, но ты прислал записку с извинениями. Спасибо тебе, Мел, за твое гостеприимство. Своим поведением ты травмировал мою жену, заставил ее плакать. Ты поделился своими сексуальными откровениями с моим сыном, и он всю ночь пролежал с ножом под подушкой. На утро я выяснил, что он записал одно из твоих "выступлений" на свой Ipod, и боялся, что ты это мог заметить. В интервью журналу New York Times Magazine от 5 февраля я сказал: "Я видел, как он набрасывался на гостей в своем доме. И я думаю, что его бывшая подруга права в одном: Мелу требуется медицинская помощь". Но это не вся правда, Мел. Ты нуждаешься не просто в лечении, тебе необходима серьезная терапия. Тебе нужны продолжительные консультации психиатра. Если ты не сделаешь это, рано или поздно ты причинишь кому-нибудь боль: себе в первую очередь, но, возможно, и Оксане… Люси… еврею… мне… любому другому невинному человеку, который вдруг окажется на твоей линии огня. В самом начале наших с тобой отношений я наблюдал, как ты ассистируешь священнику в небольшой церквушке в Агора Хиллз. Мел Гибсон у алтаря… коленопреклоненный, смиренный, руки сложены в молитве. Я вспоминаю тебя таким и не понимаю, что произошло. Как от "Страстей Христовых" и алтаря ты дошел до непристойностей, которые ты выкрикивал в ночи, обращаясь к Небесам? Я верю в Иисуса Христа, и ты говоришь, что тоже… Но Христос учит любви, а не ненависти. Джо. P.S. Я отправляю письмо тебе и Нику Гуэрра, твоему ассистенту, согласно его предыдущему распоряжению о том, что все письма, адресованные тебе, я должен посылать и ему, чтобы он был уверен, что ты владеешь полной информацией. Я думаю, что могу рассчитывать на твой ответ мне.
|
